ПОСОБИЕ

О нормах Конвенции против пыток в законодательстве России.
(неформальная выписка из старой "записной книжки")

 ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА (и предуведомление) ОГЛАВЛЕНИЕ

 

«Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию», определяет часть 2 статьи 21 Конституции Российской Федерации. Конвенция против пыток и другого жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания не применяется судом непосредственно, но определяет основные требования к соответствующим международным и внутренним актам.

Вместе с тем, непосредственно применима Конвенция о защите прав человека и основных свобод, применимы все толкования Европейским Судом по правам человека процессуальных и материальных норм этой Конвенции. Имеют юридическое значение толкования норм Конвенции против пыток и Пакта о гражданских и политических правах, данные ООН - Комитетом против пыток и Комиссией по правам человека. Формулировка части 2 статьи 21 Конституции РФ аналогична статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статье 7 Пакта о гражданских и политических правах.    

Ниже я сообщаю о неравнозначности русского и английского текстов Конвенции против пыток и об особенностях отражения норм Конвенции в российских законах. Я также заявляю о создании ответчиком правовой неопределенности в применении некоторых российских материальных и процедурных норм в области прав человека.

Известна неравнозначность официальных текстов статьи 1 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (английского и русского), «Собрание законодательства Российской Федерации», № 20, 1998. Неравнозначны понятия - «обеспечивают каждому человеку» и «обеспечивают каждому» (в том числе - юридическому лицу).

Пример судебного разрешения правовой неопределенности, обусловленной неравнозначностью текстов международных договоров, дан в решении Европейского суда по правам человека по делу Sunday Times v. the United Kingdom (no. 1), judgment of 26 April 1979, Series A no. 30, §§ 46 – 50. В аутентичных текстах (английском и французском) использованы неравнозначные понятия - «предусмотрено законом» и «согласно закону».  

«47. Суд отметил, что слово «закон» в формуле «предусмотрено законом» охватывает не только статуты, но и неписаное право. … Если считать, что ограничение, в силу общего права, не относится к «предусмотренным законом» единственно на том основании, что оно не закреплено в законодательстве, то это лишает участвующее в Конвенции государство, где действует общее право (common law), … и подрубает самые корни правовой системы этого государства. Это явно противоречило бы намерениям составителей Конвенции.

Заявители не утверждают, что формула «предусмотрено законом» обязательно требует наличия законодательного акта; он требуется, только если - как в настоящем случае - нормы общего права настолько неопределенны, что они не удовлетворяют тому, что, по утверждению заявителей, составляет суть концепции, заключенной в этом выражении, а именно принципу правовой определенности»».

«49. По мнению Суда, из выражения "предусмотрены законом" вытекают следующие два требования. Во-первых, право должно быть в адекватной мере доступным: граждане должны иметь соответствующую обстоятельствам возможность ориентироваться в том, какие правовые нормы применяются к данному случаю. Во-вторых, норма не может считаться "законом", если она не сформулирована с достаточной степенью точности, позволяющей гражданину сообразовывать с ней свое поведение: он должен иметь возможность - пользуясь при необходимости советами - предвидеть, в разумной применительно к обстоятельствам степени, последствия, которые может повлечь за собой данное действие. Эти последствия не обязательно предвидеть с абсолютной определенностью: опыт показывает, что это недостижимо. Более того, хотя определенность весьма желательна, она может сопровождаться чертами окаменелости, тогда как право должно обладать способностью идти в ногу с меняющимися обстоятельствами. Соответственно, многие законы неизбежно пользуются терминами, которые в большей или меньшей степени расплывчаты: их толкование и применение - задача практики».

О составе статей Конвенции. В статье 1 Конвенции дано определение пытки.

В статьях 2 – 15 определяются обязательства государств-участников принимать меры по актам или угрозам пыток. Статьи 17 – 33 Конвенции определяют деятельность Комитета против пыток и вопросы реализации механизма субсидарности, на котором строится система наднациональной защиты прав.     

Статья 16 определяет обязательства государств-участников Конвенции принимать меры по актам или угрозам других форм плохого обращения, указанным в названии Конвенции и в преамбуле  (жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания) – то есть, по другим актам плохого обращения, не попадающим под определение пытки.

Текст Конвенции опубликован в Ведомостях Верховного Совета СССР, 1987, №45, ст. 747. Английский, арабский, испанский, китайский, русский и французский тексты Конвенции являются равно аутентичными, согласно статье 33 Конвенции.  

Конвенция подписана от имени Правительства СССР 10 декабря 1985 г. и ратифицирована Указом Президиума ВС СССР от 21 января 1987 г. №6416-XI с оговорками, касающимися механизма субсидарности. Последняя оговорка была снята Постановлением ВС СССР от 5 июля 1991 г. № 2307-I.

«Верховный Совет СССР постановляет:

Снять оговорку в отношении статьи 20 и признать компетенцию Комитета против пыток в соответствии со статьями 21 и 22 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, сделав следующие заявления:

«Союз Советских Социалистических Республик признает в отношении ситуаций и фактов, возникших после принятия настоящего заявления, компетенцию Комитета против пыток, определенную статьей 20 Конвенции»;

Союз Советских Социалистических Республик заявляет, что в соответствии со статьей 21 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания он признает в отношении ситуаций и фактов, возникших после принятия настоящего заявления, компетенцию Комитета против пыток получать и рассматривать сообщения, представляемые государством-участником, о том, что другое государство-участник не выполняет свои обязательства по настоящей Конвенции. Союз Советских Социалистических Республик заявляет также, что в соответствии со статьей 22 Конвенции он признает в отношении ситуаций и фактов, возникших после принятия настоящего заявления, компетенцию Комитета получать и рассматривать сообщения лиц, находящихся под его юрисдикцией, или от их имени, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения государством-участником положений Конвенции»».

Об определении пытки (слова выделены мной).  

Статья 1. 1. Для целей настоящей Конвенции определение «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их  ведома или молчаливого согласия. В это определение не включаются боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно. 2. Эта статья не наносит ущерба какому-либо международному договору или какому-либо национальному законодательству, которое содержит или может содержать положения о более широком применении. 

Начало английского текста статьи 1: For the purposes of this Convention, torture means any act by which severe pain or suffering, whether physical or mental, is intentionally inflicted on a person for such purposes as … - Для целей настоящей Конвенции, «пыткой» считается любой акт, которым жестокая боль или страдания, физические или нравственные, умышленно причинены (причиняются) человеку с такими целями как … (акт, которым боль умышленно причиняется, кому-то).

В русском тексте поставлен другой акцент в определении пытки, который проявляется в процессуальных особенностях дел – действие, против кого-то, умышленно причиняющее боль.  

Конец определения пытки: when such pain or suffering - если такая жестокая боль и мучения; is inflicted by … - причинены (причиняются) государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их  ведома или молчаливого согласия  (далее - лицом Z).

Статья 16 (слова выделены мной) :  

1. Каждое Государство-участник обязуется предотвращать на любой территории, находящейся под его юрисдикцией, другие акты жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, которые не подпадают под определение пытки, содержащейся в статье 1, когда такие акты совершаются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. В частности, обязательства, содержащиеся в статьях 10, 11, 12 и 13, применяются с заменой упоминаний о пытке, упоминаниями о других формах жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания. 2. Положения настоящей Конвенции не наносят ущерба положениям любых других международных договоров или национального законодательства, которые запрещают жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание или касаются выдачи или высылки.  

В 15-ти статьях Конвенции, предшествующих статье 16, СССР в безусловном порядке обязался предотвращать акты, подпадающие под определение пытки, содержащейся в статье 1, в том числе – предотвращать все акты, представляющие собой акты жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, подпадающие под определение пытки, содержащейся в статье 1.

Возникают сомнения, что во всех иноязычных текстах статьи 16 повторяется: «которые не подпадают под определение пытки, содержащейся в статье 1».

Об особенностях английского текста первого предложения статьи 16.

1. Each State Party shall undertake to prevent in any territory under its jurisdiction other acts of cruel, inhuman or degrading treatment or punishment which do not amount to torture as defined in article 1, when such acts are committed by or at the instigation of or with the consent or acquiescence of a public official or other person acting in an official capacity.

Схема первого предложения статьи 16: Each State Party shall undertake to prevent (Каждое государство-участник обязуется не допустить) … other acts of cruel (другие акты жестокого), inhuman … which … article 1, when such acts are committed by … (бесчеловечного …, которые … статье 1, если такие акты совершены лицами Z). Изложенное в русском тексте обязательство предотвращать нарушения других актов плохого обращения представляется менее определенным.

Первое предложение статьи 16 определяет обязанности государства по отношению к другим актам плохого обращения, ранее указанным в названии и в преамбуле Конвенции. В английском тексте между inhuman и article 1 нет запятых, а текст, следующий после other acts, включает наименования актов, относительное местоимение which (которые) и союз when (в данном контексте - если). Статья 16 сообщает особенности  (других) актов, повлекшие их включение в Конвенцию против пыток, а также условие возникновения государственных обязательств.

В определении обязательств государства по «другим» актам плохого обращения, то есть, по актам, не являющихся пыткой, не указано атрибутивное свойство (акта) пытки - причинение жестокой боли и/или (жестоких) нравственных страданий. То есть, каждый из других актов, запрещенных Конвенцией, является менее жестоким, чем пытка. Каждый из актов, не являющийся актом пытки - do not amount to torture as defined in article 1. Это значит - указанные в определении (актов) пытки особенности и свойства содержатся в других актах не полностью, не в полном объеме, не в полном составе; выражены слабее, в меньшей степени; эти (другие) акты не равнозначны пытке - менее жестоки и, возможно, действия нарушителя менее мотивированы, менее целенапраслены.

Отмечу также следующие. В неофициальном документе Комитета по правам человека ООН «A Summary of United Nations Agreements on Human Rights»  - «Краткое изложение договоров о правах человека», размещенного по адресу http://www.hrweb.org/legal/undocs.html, по ссылке на статью 16 Конвенции против пыток сообщается: It also forbids activities which do not rise to the level of torture, but which constitute cruel or degrading treatment - Это также запрещает действия, которые не достигают уровня пытки, но представляют жестокое или бесчеловечное обращение. Существен также факт неадекватности синтаксиса и семантики отрицаний в русском и английском языках. Кроме того, как указано в преамбуле к Конвенции, в ней учитывается содержание Декларации о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, принятой Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 3452 (XXX) от 9 декабря 1975 года. В пункте 2 статьи 1 Декларации указано – «Пытка представляет собой усугубленный и преднамеренный вид жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания».

Вместе с тем, имеющиеся во всех запрещенных Конвенцией актах особенности и свойства пыток имеют общий нижний уровень жестокости – «В это определение не включаются боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно» (последнее предложение пункта 1 статьи 1 Конвенции).

О русском тексте Конвенции и его отражении в законах. Для перевода с русского языка на английский язык статьи 16 Конвенции, воспроизводящего правовую сущность английского текста, необходимы сведения, не содержащиеся в русском тексте Конвенции в явном виде. Поэтому читателями русского текста Конвенции некоторые положения в решениях Европейского Суда по правам человека воспринимаются как творчество европейских судей, независящее от Конвенции против пыток. 

Русский текст статьи 16 Конвенции толкуется как право на создание для актов плохого обращения внутреннего законодательства, неопределенным образом зависящего от практики применения Конвенции. Аргументация следующая. В русском тексте Конвенции связи и отношения между актами плохого обращения ограничиваются их совместным перечислением в наименовании Конвенции, в преамбуле и в статье 16. Согласно второму предложению пункта 1 статьи 16, обязательства по актам, не попадающим под определение пытки, применяются с заменой упоминаний о пытке, упоминаниями о других формах плохого обращения,  Согласно пункту 2 статьи 16, положения Конвенции не наносят ущерба положениям национального законодательства, которые запрещают жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение.

Нужно также отметить, что официальное русское название Конвенции - Конвенция ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (Нью-Йорк, 10 декабря 1984 г.). Вместе с тем, ни в одной статье русского (и английского) текста Конвенции не упоминается слово «вид» и не обсуждаются «виды» плохого обращения, о которых сообщается в ее русском названии.  Адекватное английскому тексту название Конвенции - Конвенция против пытки и другого жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.

Гражданский Кодекс РФ предусматривает компенсацию за ущерб, вызванный действиями или бездействиями государственных органов (статья 1069). Статья 1070 определяет ответственность за вред, причиненный незаконными действиями органов  дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Статьи 1084-1094 определяют возмещение вреда, причиненного жизни и здоровью. Статьи 19, 151 и 1099-1101 предусматривают компенсацию за нематериальный вред. Согласно Статье 208 Гражданского Кодекса РФ ограничения сроков давности не распространяются на требования компенсации вреда жизни, здоровью, личным неимущественным правам и нематериальным ценностям.  

Статья 117 Уголовного Кодекса РФ определяет понятие «истязание»:

1. Причинение физических или психических страданий путем систематического нанесения побоев либо иными насильственными действиями, если это не повлекло последствий, указанных в статьях 111 и 112 настоящего Кодекса, наказывается лишением свободы на срок до трех лет. 2. То же деяние, совершенное: а) в отношении двух или более лиц; б) в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга; в) в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности;  г) в отношении заведомо несовершеннолетнего или лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии либо в материальной или иной зависимости от виновного, а равно лица, похищенного либо захваченного в качестве заложника; д) с применением пытки;  е) группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой;  ж) по найму; з) по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды, -  наказывается лишением свободы на срок от трех до семи лет.

Статья 117 УК РФ выделяет истязания «с применением пыток». В примечание к статье 117 УК РФ сообщается: «Под пыткой в настоящей статье и других статьях настоящего Кодекса понимается причинение физических или нравственных страданий в целях понуждения к даче показаний или иным действиям, противоречащим воле человека, а также в целях наказания либо в иных целях».

Статьи 111 и 112 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью и вреда средней тяжести)  выделяют следующие деяния:

Статья 111. 1. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, или повлекшего за собой потерю зрения, речи, слуха либо какого-либо органа или утрату органом его функций, прерывание беременности, психическое расстройство, заболевание наркоманией либо токсикоманией, или выразившегося в неизгладимом обезображивании лица, или вызвавшего значительную стойкую утрату общей трудоспособности не менее чем на одну треть или заведомо для виновного полную утрату профессиональной трудоспособности, - наказывается лишением свободы на срок от двух до восьми лет.  2. Те же деяния, совершенные:  а) в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга; б) с особой жестокостью, издевательством или мучениями для потерпевшего, а равно в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии; в) общеопасным способом; г) по найму; д) из хулиганских побуждений;  е) по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды;  ж) в целях использования органов или тканей потерпевшего, - наказываются лишением свободы на срок от трех до десяти лет.  3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, если они совершены: а) группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; б) в отношении двух или более лиц, наказываются лишением свободы на срок от пяти до двенадцати лет. 4. Деяния, предусмотренные частями первой, второй или третьей настоящей статьи, повлекшие по неосторожности смерть потерпевшего,  наказываются лишением свободы на срок от пяти до пятнадцати лет.

Статья 302 УК РФ  (принуждение к даче показаний) выделяет деяния, соединенное с применением насилия, издевательств или пытки.

Человеческое достоинство защищается в статьях 110 УК РФ (доведение до самоубийства), 129 (клевета), 130 (оскорбление) и в статье 282 (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства), отнесенной к разделу X - преступления против государственной власти:

1. Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации.

2. Те же деяния, совершенные: а) с применением насилия или с угрозой его применения; б) лицом с использованием своего служебного положения; в) организованной группой.

В законодательстве России «пытка» понимается как действие, осуществляемое в ходе актов жестокого обращения (истязаний), а не как имеющий самостоятельное юридическое значение акт, определенный процессуальными и материальными нормами Конвенции против пыток и другими международными нормами в области прав человека.

В законодательстве России также не определены «другие» акты бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, указанные в наименовании Конвенции против пыток, в преамбуле к Конвенции, в статье 16 Конвенции.

Ниже я приведу часть решения Европейского Суда по правам человека (пункт 39), определившего факт пытки по нарушению, попадающему в категорию причинения незначительного вреда здоровью, согласно статье 116 УК РФ (побои). Приведу также часть продолжения решения, касающегося гражданского процесса. 

Нужно также отметить, что нормы российского законодательства не упоминают о  применении норм Конвенции против пыток по отношению к актам, осуществленным по подстрекательству или с ведома или молчаливого согласия официальных лиц.

 

 О практике применения  норм Конвенции против  пыток.

Международной практикой применения Конвенции против пыток и других международных договоров даны толкования актов плохого обращения, включающие процессуальные и материальные нормы. Далее я называю все эти нормы - нормами Конвенции против пыток.

Ниже сообщаются некоторые сведения о процессуальных и материальных международных нормах Конвенции против пыток, которые суды должны были применить в моем деле. Я привожу также текст недавно опубликованного документа ООН, определяющего основные принципы и руководящие положения по правовой защите жертв грубых нарушений международных норм в области прав человека.

Обязательство государства обеспечить жертвам нарушений защиту, определенную международным договором в области прав человека, обязывают его законодательные и правоприменительные органы учитывать все, данные компетентными международными органами, толкования сути обязательств и процессуальных и материальных норм.

Международные договора, ратифицированные Россией, запрещают любые отступления от обязательства права на жизнь и запрещение пыток.  

О толковании актов плохого обращения. Из Решения Европейского Суда по правам человека по делу. Kalashnikov v. Russia, no. 47095/99, § 95, ECHR 2002-VI.   

«Суд напоминает, что Статья 3 Конвенции закрепила один из фундаментальных идеалов демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытку либо бесчеловечное или унижающее достоинство человека обращение или наказание вне зависимости от обстоятельств и образа действий жертвы (см., например, постановление Большой Палаты Европейского cуда по делу «Лабита против Италии» (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, _ 119, ECHR 2000-IV).

Суд также напоминает, что в соответствии с установленными им в нормах прецедентного права требованиями, неправомерное обращение с человеком должно нести в себе некий минимум жестокости, чтобы на акт такого обращения распространялось действие Статьи 3 Конвенции. Оценка этого минимума относительна - она зависит от обстоятельств дела, таких как продолжительность неправомерного обращения с человеком, его физические и психические последствия для человека, а в некоторых случаях принимаются во внимание пол, возраст и состояние здоровья жертвы (среди других источников правовых требований по данному вопросу см., в частности, постановление Европейского суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г. Series A, N 25, p. 65, _ 162).

Суд в своей практике относил обращение с тем или иным лицом к категории "бесчеловечного", inter alia, в случае преднамеренного характера такого обращения, если оно имело место на протяжении нескольких часов беспрерывно или если в результате этого обращения был нанесен реальный физический вред человеку либо причинены глубокие физические или психические страдания. Обращение с человеком считается "унижающим достоинство", если оно таково, что вызывает в жертвах такого обращения чувство страха, страдания и неполноценности, которые заставляют их ощущать себя униженными и попранными (см., например, постановление Большой Палаты Европейского суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, _ 92, ECHR 2000-XI).  

Изучая вопрос о том, какая форма обращения с человеком является "унижающей достоинство" в значении Статьи 3 Конвенции, Суд устанавливает, было ли целью обращения унизить и попрать достоинство лица и - что касается последствий - отразилось ли такое обращение на этом лице в форме, не совместимой со Статьей 3 (см., например, постановление Европейского суда по делу "Ранинен против Финляндии" (Raninen v. Finland) от 16 декабря 1997 г. Reports of Judgments and Decisions, 1997-VIII, pp. 2821 - 22, _ 55). Однако отсутствие таковой цели не исключает категорически возможность того, что Суд все-таки установит в обжалуемом деянии нарушение Статьи 3 (см., например, постановление Большой Палаты Европейского суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, _ 74, ECHR 2001-III).

Степень страдания и унижения как составляющих "унижающее достоинство" обращения, запрещенного Статьей 3, должна в любом случае быть выше степени страдания или унижения как неизбежного элемента той или иной конкретной формы правомерного обращения или законного наказания».

Уместно также упомянуть следующее.

«Суд считает, что определенные действия, которые раньше квалифицировались как «бесчеловечное и унижающее достоинство обращение», в противовес «пытке», могут быть классифицированы в будущем по-другому. Суд считает, что постоянно растущие стандарты, требуемые в сфере защиты прав человека и основных свобод, соответственно и неизбежно требуют большей строгости в оценке нарушений фундаментальных ценностей демократического общества. Selmouni v. France [GC], no. 25803/94, § 101, ECHR 1999-V».

Статьи 10, 11, 12 и 13 Конвенции. Второе предложение пункта 1 статьи 16 - «В частности, обязательства, содержащиеся в статьях 10, 11, 12 и 13, применяются с заменой упоминаний о пытке, упоминаниями о других формах жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания».

Статья 10. 1. Каждое Государство-участник обеспечивает, чтобы учебные материалы и информация относительно запрещения пыток в полной мере включались в программы подготовки персонала правоприменительных органов, гражданского или военного, медицинского персонала, государственных должностных лиц и других лиц, которые могут иметь отношение к содержанию под стражей и допросам лиц, подвергнутых любой форме ареста, задержания или тюремного заключения, или обращению с ними. 2. Каждое Государство-участник включает это запрещение в правила или инструкции, касающиеся обязанностей и функций любых таких лиц.

Статья 11. Каждое Государство-участник систематически рассматривает правила, инструкции, методы и практику, касающиеся допроса, а также условия содержания под стражей и обращения с лицами, подвергнутыми любой форме ареста, задержания или тюремного заключения на любой территории, находящейся под его юрисдикцией, с тем чтобы не допускать каких-либо случаев пыток.

Статья 12. Каждое Государство-участник обеспечивает, чтобы его компетентные органы проводили быстрое и беспристрастное расследование, когда имеются достаточные основания полагать, что пытка была применена на любой территории, находящейся под его юрисдикцией.

Статья 13. Каждое Государство-участник обеспечивает любому лицу, которое утверждает, что оно было подвергнуто пыткам на любой территории, находящейся под юрисдикцией этого Государства, право на предъявление жалобы компетентным властям этого Государства и на быстрое и беспристрастное рассмотрение ими такой жалобы. Предпринимаются меры для обеспечения защиты истца и свидетелей от любых форм плохого обращения или запугивания в связи с его жалобой или любыми свидетельскими показаниями. 

О позитивных обязательствах. Конвенция определяет условия возникновения обязательств государства – запрещенный Конвенцией акт совершен (или возникла реальная опасность, что он будет осуществлен) государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их  ведома или молчаливого согласия. Если действия, осуждаемые международным договором в области прав человека, совершаются «третьими лицами», без какого-либо участия официальных лиц, а также  при некоторых других обстоятельствах конкретного дела, у государств обычно возникают так называемые позитивные обязательства.    

Основанием для возникновения позитивных обязательств государства, кроме содержания текста статей Конвенции против пыток, является содержание преамбулы к Конвенции и практика применения Конвенции (согласно статье 31 Венской Конвенции о праве межународных договоров). Преамбула:

«Государства-участники настоящей Конвенции,

принимая во внимание, что в соответствии с принципами, провозглашенными в Уставе Организации Объединенных Наций, признание равных и неотъемлемых прав всех членов человеческой семьи является основой свободы, справедливости и всеобщего мира,

признавая, что эти права вытекают из достоинства, присущего человеческой личности,

принимая во внимание обязательство государства в соответствии с Уставом, в частности со статьей 55, содействовать всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод,

учитывая статью 5 Всеобщей декларации прав человека и статью 7 Международного пакта о гражданских и политических правах, обе из которых предусматривают, что никто не должен подвергаться пыткам или жестокому, бесчеловечному или унижающего его достоинство обращению и наказанию,

учитывая также Декларацию о защите всех лиц от пыток и другого жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, принятую Генеральной Ассамблеей 9 декабря 1975 года,

желая повысить эффективность борьбы против пыток и другого жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, во всем мире,

согласились о нижеследующем».

Из Решения Европейского Суда по правам человека по делу  Appleby and Others v. the United Kingdom, no. 44306/98, § 40, ECHR 2003-VI:

 «Для определения, действительно ли позитивное обязательство существует, необходимо определить справедливый баланс, который должен существовать между общим интересом общества и интересами индивидуума; поиск баланса является свойством всей Конвенции. Возможности обязательства неизбежно изменяются, в зависимости от разнообразия ситуаций и решений, которые должны быть сделаны в терминах приоритетов и ресурсов. При этом, позитивное обязательство не должно интерпретироваться таким образом, что оно наложит невыполнимое или непропорциональное бремя на власти (see, inter alia, Rees v. the United Kingdom, judgment of 17 October 1986, Series A no. 106, p. 15, § 37, and Osman v. the United Kingdom, judgment of 28 October 1998, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, pp. 3159-60, § 116)».  

При некоторых обстоятельствах, обеспечение права на защиту обязывает государство выполнять превентивные позитивные обязательства, уменьшающие риск реальной угрозы нарушения. Уместно отметить следующее (Х и Y против Нидерландов. Решение Европейского суда по правам человека от 26 марта 1985):

«23. Суд напоминает, что хотя целью статьи 8 и является в основном защита индивида от произвольного вмешательства со стороны государственных властей, она не просто обязывает государство воздерживаться от такого вмешательства: это негативное обязательство может дополняться позитивными обязательствами, неотъемлемыми от действительного уважения личной или семейной жизни (см. решение по делу Эйри против Ирландии от 9 октября 1979 г. Серия А, т. 32, с. 17, п. 32). Эти обязательства могут включать в себя принятие мер, направленных на обеспечение уважения личной жизни даже в сфере отношений индивидов между собой».

О связи с правом на жизнь. Положение, согласно которому право каждого человека на жизнь охраняется законом, предполагает обязанность государства обеспечить принятие и применение законов, предусматривающих осуществление предупредительных и защитных мер в случае возникновения реальной опасности для жизни человека, в том числе в случаях, когда угроза жизни исходит от третьих лиц. Над государством давлеет позитивное обязательство сделать все, чтобы человеческая жизнь была вне опасности.

Считается, что плохое физическое обращение представителей государства, не повлекшее смерти, может являться нарушением права на жизнь только в исключительных обстоятельствах. В то же время, степень и вид применяемой силы и несомненный умысел или цель, скрывающиеся за этим применением, могут, среди других факторов, быть учтены при оценке того, должно ли рассматриваться в каждом конкретном деле применение силы представителями государства, не повлекшее смерть, как несовместимое с объектом и целями права на жизнь. Практически во всех случаях, когда лицо подвергается нападению или плохому обращению со стороны полиции или солдат, их жалобы скорее должны рассматриваться как нарушение Конвенции против пыток. Постановление Европейского Суда по правам человека от 27 июня 2000 г.Ильхан (Ilhan) против Турции  (Жалоба N 22277/93, 76).

О связи с правом на распространение информации.

«Суд постоянно подчеркивает ключевую важность свободы выражения как одного из предварительных условий функционирующей демократии. Подлинное, эффективное осуществление этой свободы не зависит только от государственной обязанности не вмешаться, но может требовать позитивных мер защиты, даже в сфере отношений между индивидуумами (см. Özgür Gündem v. Турция, Номер 23144/93, §§ 42-46, ECHR 2000-III, где Суд определил, что Турция находиться под положительным обязательством провести расследование и предпринять защитные меры, ввиду того, что газета, ее журналисты и сотрудники стали жертвами кампании насилия и запугивания; см. также Fuentes Bobo v. Испания, Номер 39293/98, § 38, 29 февраля 2000, относительно обязательства государства защитить свободу выражения в контексте занятости)» (Appleby and Others v. the United Kingdom, no. 44306/98, § 39, ECHR 2003-VI).

О связи с правом на уважении частной жизни. О взаимной связи Статей 8 (право на уважение частной и семейной жизни) и Статьи 3 (запрещение пыток) Конвенции о защите прав человека и основных свобод свидетельствует следующая цитата -  «могут быть обстоятельства, в которых Статья 8 может быть применена для предоставления защиты от» нарушений, «которые не достигли уровня серьезности, требуемой Статьей 3» (Raninen v. Finland, judgment of 16 December 1997, Reports of Judgments and Decisions 1997-VIII, § 63).

О накоплении нарушений. Из словаря по правам человека. Жертва - лицо, которое подверглось физическому или психическому насилию или жестокому обращению в результате действий человека или стихийных бедствий. Неоднократные угрозы безопасности и физической неприкосновенности, достоинству человека вызывают критическую реакцию, когда эмоции и поведение человека сильно нарушаются. Такое состояние приводит к травмам и посттравматическим расстройствам и стрессам.

Административная практика. Из решения Европейского Суда по правам человека о приемлемости жалобы Margaret Caraher v. the United Kingdom no. 24520/94, 11 January 2000.  

 «В первом греческом случае Комиссия идентифицировала два элемента, необходимых для существования административной практики: повторение действий и официальная терпимость (попустительство). Повторение действий было определено как наличие связей между существенным числом действий, которые взаимно обусловлены или соединились некоторым образом окружающими их обстоятельствами (например, временем и местом или  отношением вовлеченных людей) и которые не были просто множеством изолированных действий. Суд заявил, что практика, несовместимая с Конвенцией, состоит из накопления идентичных или аналогичных нарушений, которые в достаточной мере многочисленны и взаимосвязаны, чтобы представлять не просто изолированные инциденты или исключения, а какую-то схему или систему  (Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Ireland v. United Kingdom, 18 January 1978, p. 159). Официальная терпимость выражается в том, что, хотя действия являются явно незаконными, их допускают из-за знания того, что старшие ответственные лица, знающие о незаконных действиях, не предпринимают ничего, чтобы наказать виновных или предотвратить повторение (продолжение) нарушений; или из-за того, что более высокие органы власти, перед лицом многочисленных фактов и жалоб, проявляет безразличие, отказываясь от любого адекватного расследования правдивости или ошибочности жалоб; или на судебных слушаниях такие жалобы отклоняются (mutatis mutandis, Application Nos. 9940-9944/82, France, Norway, Denmark, Sweden and the Netherlands v.  Turkey, dec. 6.12.83, DR 35 p. 143 at p. 163, § 19).  Однако, нужно отметить, что практика может быть определена даже там, где никакая официальная терпимость не установлена на более высоких официальных уровнях и даже там, где некоторые действия преследовались по суду, вследствие того, что более высокие власти уклоняются от обязанности предпринять эффективные шаги, необходимые для прекращения и продолжения незаконных действий (см. указанное выше дело Ирландии против Великобритании, § 159).

Таким образом, официальное попустительство означает, что высшие эшелоны власти, зная о действиях, связанных с плохим обращением, отказываются принимать меры в целях наказания виновных лиц или недопущения таких действий в будущем; или высшие эшелоны власти проявляют безразличие, отказываясь провести надлежащее расследование для установления факта совершения или несовершения таких действий; или что в ходе судебного разбирательства налицо отказ в вынесении справедливого решения по таким жалобам».

Любая мера со стороны высших эшелонов власти должна приниматься на уровне, который достаточен для того, чтобы впредь не допустить повторения таких случаев или чтобы разрушить существующую схему или систему» (Решение по делу France, Norway, Denmark, Sweden, Netherlands v. Turkey, 6 December 1983, pp. 163-164). 

Я изложу часть статьи юрисконсульта Европейского Суда по правам человека, доктора права, профессора Микеле де Сальвиа, опубликованную в «Комментарии к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения», издательство «Норма», при финансовой поддержке Европейской комиссии, Совета Европы и Правительства Соединенного Королевства.

Чтобы установить наличие сложившейся административной практики пыток или дурного обращения, необходимы два условия: повторяемость действий и терпимое к ним отношение со стороны официальных властей. Под повторяемостью следует понимать многократное применение пыток или дурного обращения, имевших место на одной и той же территории, приписываемых агентам одних и тех же полицейских или военных властей, либо в отношении жертв с общей политической принадлежностью. Это могут быть и действия, совершенные в нескольких местах или находящиеся в зоне ответственности различных органов власти, или действия, от которых пострадали представители разных политических направлений.

Понятие административной практики имеет большое значение, прежде всего потому, что оно способствует квалификации конкретного действия как противоречащего Конвенции, подчеркивая его достоверность. Оно показывает также риск, который берет на себя заявитель, обращаясь к внутренним средствам правовой защиты. В силу этого обстоятельства заявитель избавлен от обязанности исчерпать внутренние средства защиты, которые оказываются иллюзорными в контексте терпимости официальных властей к административной практике, противоречащей Конвенции.

Критерий доказательства. Каждое утверждение об обращении, представляющем собой нарушение Статьи 3 Конвенции, должно основываться на соответствующих доказательствах. Чтобы установить факты нарушений, Суд использует критерий доказательств вне всякого разумного сомнения. Суд основывается на всей совокупности данных, находящихся в его распоряжении; он может официально получать их сам. В случае спора «доказательство» становится ключевой проблемой. Если, с одной стороны, неблаговидные действия, якобы противоречащие Статьи 3 Конвенции, в силу своей серьезности должны быть доказаны так, чтобы устранить если не всякую неопределенность, то по крайней мере ее значительную часть, то, с другой стороны, реальна ситуация, когда обстоятельства дела не позволяют сделать однозначный вывод.

Когда заявитель и правительство расходятся в оценке доказательств либо когда факт совершения нарушения не был установлен на национальном уровне, Суд нередко заслушивает свидетелей. Поступая так, он восполняет упущения национальных судов, которые не смогли (или не сумели) установить обстоятельства дела. Здесь вступает в действие принцип субсидарности, на котором строится система наднациональной защиты прав. С учетом того, что физическому лицу может оказаться затруднительно или просто невозможно получить формализованные доказательства в отношении обращения, которое ему пришлось перенести, доказательством могут служить как совокупность признаков, так и не опровергнутые предположения, носящие достаточно серьезный, точный и взаимосогласованный характер.

В основе разумного сомнения должны лежать конкретные достоверные факты, а не теоретические представления. Прослеживается определенная эволюция практики Суда, которая идет в направлении большей строгости к органам государственной власти и усиления их «объективной» ответственности. Если заявитель дал подробное и точное описание спорных событий, которое выглядит достаточно достоверно, а доказательства противного отсутствуют, Суд согласится с ним.

Из решения Европейского Суда по правам человека по делу Mikheyev v. Russia, № 77617/01, 26 января 2006 года.

«91. … Кроме того, в ответ на запрос Суда о дополнительной информации и документах, Правительство отказалось обеспечивать Суд материалами дела относительно предполагаемой пытки претендента полицией и инцидента от 19 сентября 1998. Оно упомянули Статью 161 из Уголовно-процессуального кодекса, которая предусматривает, что материалы расследования до суда могут быть обнародованы только с согласия руководителей расследования и только при условии, если раскрытие информации не повредит расследования и не нарушает права других участников дела».

«102 Суд повторяет, что утверждения о жестокости должны обосновываться соответствующим доказательствами (см., mutatis mutandis Klaas v. Germany, judgment of 22 September 1993, Series A no. 269, pp. 17-18, § 30). Чтобы оценивать эти доказательства, Суд принимает стандарт доказательства «вне разумного сомнения»».

«105. В этих обстоятельствах Суд полагает, что может делать выводы из поведения Правительства и исследовать жалобу на основе аргументов претендента и существующих элементов дела, даже понимая, что материалы и информация, представленная претендентом оставляют некоторые факты неясными».

«110. … Таким образом, в расследовании нарушен принцип независимости и члены того же самого отделения, вовлеченные в предполагаемые жестокие действия, проводили расследование».

«119. Суд особенно поражен фактом, установленным следователем 21 декабря 1998. Следователь заявил, что 11 сентября 1998 претендент был освобожден, но вскоре опять арестован  за нарушения порядка на железнодорожной станции. Однако,  к тому времени было официально подтверждено, что сообщения инспекторов Н, T и D (которые предположительно арестовали претендента на железнодорожной станции), были сфабрикованы, и что в указанное время претендент был в руках милиции. Однако это искажение событий было повторено в решении от 25 февраля 1999 о прекращении расследования. Этот факт, по мнению Суда, дискредитирует официальное расследование в глазах любого независимого наблюдателя».

«120. … Расследование до суда было закрыто и затем повторно открыло более чем пятнадцать раз, и ясно, что в течение некоторых периодов процесс расследования был не более, чем формальностью с предсказуемым результатом».

«131. Поэтому только на основании материала, полученного до суда, трудно дать заключение «вне разумного сомнения» относительно того, что случилось в отделении милиции Ленинского района 19 сентября 1998. Вместе с тем, Суд обращает внимание, что его неспособность сделать обоснованное заключение является следствием отказа властей выполнить эффективное и адекватное расследование и отказа Правительства предоставить материалы  проведенного расследования».

В условиях давно сложившейся административной практики грубых нарушений международных норм в области прав человека, терминаторы не вникают в обстоятельства дела, действуют автоматически, как упомянутые выше инспектора Н, T и D или как более высокопоставленные лица из прокуратур, прекращавшие расследование 15 раз.

 Терминаторы практически не имеют личной заинтересованности, даже когда их деяния относятся к категории грубых унижений человеческого достоинства или бесчеловечного обращения. Официальные попустители также действуют автоматически - попытки добиться справедливости обычно не представляют существенных угроз ни для них, ни для их подчиненных, ни для более высокопоставленных лиц, а случайно достигнутый жертвой краткий миг торжества справедливости сменит цепная реакция новых нарушений.

31. Из решения Европейского Суда по правам человека по делу Menesheva v. Russia, № 59261/00, 9 March 2006

«63. Суд считает, прежде всего, что медицинские подтверждения, жалобы претендента и свидетельские показания совместно создали разумное подозрение, что ее повреждения, возможно, были нанесены полицией.

64. Если индивидуум поднимает спорное требование о том, что с ним или с нею существенно плохо обращалась полиция и нарушила Статью 3, то это, в соединении с Государственной общей обязанностью по Статье 1 Конвенции “обеспечить  каждому в пределах своей юрисдикции права и свободы, определенные в ... Конвенции”, требует решения о проведении эффективного официального расследования. Это расследование должно обеспечить идентификацию и наказание ответственных за нарушение лиц (see Assenov and Others, judgment of 28 October 1998, Reports 1998-VIII, p. 3290, § 102 and Labita v. Italy [GC], no. 26772/95, § 131, ECHR 2000-IV). Минимальные стандарты относительно эффективности, определенные прецедентным правом Суда, включают также требования того, чтобы расследование было независимо, беспристрастно, было подвергнуто открытой (публичной, судебной) проверке и компетентные власти должны действовать с образцовым усердием и быстротой (see, for example, Isayeva and Others v. Russia, nos. 57947/00, 57948/00 and 57949/00, §§ 208-213, 24 February 2005).

 65. Суд находит, что процедурное обязательство возникло, чтобы исследовать утверждение претендента о жестокости, как только она поставила вопрос перед компетентными властями, то есть прокуратурой и руководством полицией. Ее запросы о расследовании были поданы в течение одного месяца после инцидента и содержали детальное перечисление событий. Они явно указали на некоторых индивидуумов и сопровождались  заключением судебного медицинского эксперта, подтверждающим ее историю. Однако, никакого расследования не последовало. Распоряжение, которое было принято во Внутреннем Отделе (см. § 25 выше), закончилось некоторыми дисциплинарными обвинениями, но не раскрыло имена тех, кто был обвинен и основания для их наказания. По этой причине это не могло квалифицироваться как эффективное расследование и Правительство, справедливо,  признало это. 

66. Расследование было начато только спустя почти четыре года после события и жалоб, которыми вопрос был представлен вниманию внутренних властей в связи со слушаниями претендента перед Судом /т.е. Европейским Судом по правам человека – примечание мое/. Случай был исследован на уголовных слушаниях который, несмотря на их опоздание, были не обязательно обречены на неудачу, так как дело уже содержало вполне достаточные документальные свидетельства, представленные претендентом. Однако, это расследование не было удовлетворительно, поскольку было не в состоянии установить материальные обстоятельства и требовало обращения к вопросам, предшествующим обстоятельствам дела, типа происхождения повреждений претендента (см. § 42 выше).

67. 3 марта 2004 Генеральный Прокурор дал распоряжения относительно расследования, которое будет возобновлено, но с тех пор не было никакого его продолжения. Поэтому Суд не может не заключать, что за прошлые три года власти не исправили недостатки, о которых они знали.

68. Соответственно, было нарушение Статьи 3 Конвенции из-за недостатков эффективного расследования утверждения претендента о жестокости».

Нормы российского законодательства не упоминают о  применении норм Конвенции против пыток по отношению к актам, осуществленным по подстрекательству или с ведома или молчаливого согласия официальных лиц..

Международная практика применения Конвенции против пыток ограничивает права российских законодателей на произвольное определение, а правоприменительные органы на произвольное толкование пытки и актов плохого обращения, в том числе – актов, не попадающих под определение пытки.

Ограничения также определены в Венской Конвенции о праве международных договоров - в статье 33 «Толкование договоров, аутентичность текста которых была установлена на двух или нескольких языках»; в статье 31 «Общее правило толкования»; в статье 32 «Дополнительные средства толкования»; в статье 27 (внутреннее право и соблюдение договоров) «Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора».

Общее правило толкования норм в Венской конвенции сформулировано так: «Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придавать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора» (пункт 1 статьи 31). Договор должен толковаться как элемент международно-правовой системы. Венская конвенция указывает, что необходимо учитывать «любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между участниками» (пункт 3(с) статьи 31).

Например, решение по делу «Белилос против Швейцарии» оказалось связанным с оговоркой, сделанной Швейцарией при ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод в отношении применения статьи 6 Конвенции. Оговорка заявила о том, что государство признает действие нормы Конвенции в том толковании, которое определяется особенностями правовой системы государства. По мнению Швейцарии, речь идет об оговорке, предусмотренной пунктом 1(d) статьи 2 Венской конвенции о праве международных договоров. Однако Европейский Суд по правам человека отклонил возражение правительства Швейцарии и постановил, что имело место нарушение статьи 6 Конвенции.

В декабре 2005 года за медицинской помощью обратились около ста жителей Шелковского района Чечни, в основном - девочки-школьницы. У них зафиксированы приступы удушья, сильные головные боли, судороги и онемение конечностей. Официальный диагноз – «психогенный псевдоастматический синдром», вызванный стрессом. Это стало следствием административной практики массового унижающего достоинство обращения, причинения моральных страданий путем создания атмосферы мучений и стресса иными способами, чем телесные избиения. 

Сейчас продолжается начатая в январе этого года компания принятия мер против армейской «дедовщины» - сложившейся административной практики пыток, причиняющих увечья или влекущих мучительную смерть и самоубийства военнослужащих. «Дедовщина» формирует терминаторов силовых органов, действующих по жестоким правилам административной практики бесчеловечных нарушений. Медики дают заключения – «не укладывающаяся в классическую форму» «редкая форма гангрены» (Аргументы и факты, № 8, 2006 г, стр. 10).  Прокуроры выносят постановления не о пытках и не об их административной практике, а об отдельных случаях превышения должностных полномочий или об отдельных случаях причинения вреда здоровью.

Вердикты двух судов присяжных по делам терминаторов из группы капитана Ульмана являются юридически значимыми свидетельствами, что законы России и практика их применения препятствуют устранению административной практики нарушений права на жизнь и запрещения пыток.  

ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА (и предуведомление) ОГЛАВЛЕНИЕ  

Hosted by uCoz